«У меня тоже отобрали ребенка…»

После публикации «Ребенка – в интернат, маму – в колонию?» в редакцию пришла женщина, назовем ее Натальей (работает преподавателем, живет в Горно-Алтайске) со своей историей о том, как ее лишили ребенка. «Я очень сочувствую этой женщине, боюсь, что ее все равно осудят, у нас такие дела, как мне кажется, поставлены на поток», – сказала она. Вот ее монолог.
«Это было в 2017 году, теперь дочери скоро 19 лет. Когда я родила дочь, моя мама все пыталась какие-то дополнительные источники дохода за счет нее получить. «Давай ты от нее откажешься, я опекунство оформлю, это хорошие деньги». Я отказалась.
Воспитывала ее одна, все силы вкладывала. Когда дочери было 13 лет, я как-то поругала ее сильно за то, что она в интернете ночами сидит, а ведь надо в школу рано вставать. После ссоры она ушла с ночевкой к бабушке. На следующий день моя мама позвонила участковому и сказала, что я выгнала дочь из дома раздетую. Никто разбираться не стал, участковый с мамой пришли, собрали вещи ребенка и документы дочери. С тех пор она жила у бабушки…
У нас в Республике Алтай, оказывается, так борются с бедностью: родители отказываются от детей, бабушки-дедушки оформляют опекунство и получают дополнительные деньги. У тех, кто получает опекунские, ребенка практически содержит государство, они на него не тратятся. Но для этого нужно, чтобы ребенок пожаловался на маму.
У нас, как видно, на поток поставлено то, что одиноких матерей, беззащитных лишают детей, за них в первую очередь и хватаются. Достаточно любой жалобы. На эту женщину в вашей публикации даже жалоб никаких не было. У нас тоже со школы, с садика никаких нареканий не было, дочь всегда была круглая отличница, одета как кукла. Знакомые, что потом узнали эту историю, прямо поверить не могли.
В общем, основываясь на словах бабушки, ребенка у меня отобрали. Потом уже с боем в органах опеки получила копию письма – жалобы дочери. «Я, такая-то, не желаю проживать со своей матерью из-за постоянных избиений и угроз, поступающих в мой адрес. Она часто меня бьет и угрожает расправой, выживает из дома, рвет, ломает мои вещи, ругает. Она неоднократно угрожала мне, что убьет меня или сама что-нибудь сделает с собой, а я останусь на улице. К ней я больше не вернусь. 25.10. 2017 год». Почерк ее, но выражения не ее. Она писала явно это под диктовку.
Получается, чтобы ее отобрать, достаточно было слов моей мамы и этой бумажки. Дочь с того момента жила у бабушки. Я приходила к ней после уроков в школу, мы ходили в кафе, разговаривали, но почему она так поступила, она мне так и не сказала. В 2018 году она потерялась, сбежала, мне позвонили, я ее искала, нашла под мостом. У нее был нервный срыв, ее положили в больницу. В больницу ездила я одна, ни бабушки, ни тети, с кем она жила, там не было. Почему она так сделала – молчала, я сколько раз пыталась спрашивать. В больнице пыталась об этом разговаривать. Серьезного конфликта у нас не было, но я не знаю, что моя мама ей говорила…
Был суд, меня лишили родительских прав, но документов мне никаких так и не отдали. На меня завели уголовное дело по жалобе госпожи Соломатиной, директора соцзащиты. Я просила хоть какую-то бумагу, почему у меня изъяли ребенка, но мне не дали, начали вызывать в Следственный комитет и там сказали, что основанием в возбуждении дела послужило ее заявление. Мне дали четыре года условно.
Была у Карамян, отдел по делам несовершеннолетних в администрации, от нее пришла отписка. Ходила к Шеферу, по всем начальникам в Следственном комитете. Я никогда не пила, не говоря уже о наркотиках, за ребенком смотрела. Я так понимаю, что органы опеки за каждое такое дело получают какие-то деньги. Мне рассказывали много таких историй, когда без оснований забирают детей. Причем потом не выдают никаких документов, как мне.
Да, у меня был адвокат, он предлагал подать на маму в суд, но я не стала. Сейчас мамы уже нет в живых. А эту женщину, о которой была публикация, мне искренне жаль. Да, у нее, скорее всего, будет уголовная статья, ее осудят. Адвокатов пусть не нанимает, только деньги зря потратит…
Куда я только ни ходила – к уполномоченному по правам человека, к Манзыровой, к Полетаевой, звонила в администрацию Президента. Мне везде говорят – дайте нам документы, что вашу дочь забрали, а документы мне так органы опеки и не отдали – ни решения суда, ничего. Дочь сейчас со мной не общается. Мне говорили, что ее видели в плохой компании. Других детей у меня нет, только собака и кот…»
Данные Натальи имеются в редакции